"МЫ С Богом как два толстяка в одной маленькой лодке, постоянно натыкаемся друг на друга и смеемся" На протяжени десяти лет уменя все именно так..."натыкаемся и смеемся"...

...Через мрак отчаянья и безверия, мечась в « пустых промежутках между мирами», где властвуют «живые идолы» Эпикура, человек слышит дыхание священной весны. Вместе с безликим Демиургов болгарских богомилов он падает на дно бездны и вновь летит к свету, неся в ладонях песок и ил древности, из которых творит свой собственный мир. Молитва, служение, любовь, поиск, сомнения, разочарование, вера, милосердие, жестокость – все пронизано гимном творчеству, «гимном пану»:
Взойди на холм
С крикливыми дудками твоими!
Приди из весны
С гулкими барабанами твоими!
Приди с флейтой и свирелью!
Уже ли я не созрел?
Я жду, я терзаюсь, я борюсь
С воздухом, где нет ни одной ветви,
Чтобы угнездить мое тело,
Изнуренное объятьями пустоты –
Я, сильный, как лев,
И острый, как змий –Приди же, приди...

вот моя страсть...

• 
  
  
  МИСТИКА:Гулял в районе Петроградской ,заглянул в странную чебуречную "Приют гурмана",потом случайно наткнулся на удивительный дом.С виду дом как дом, но под крышей... огромный горельеф улыбающегося Люцифера распростершего перепончатые крылья...Сделал снимков тридцать,но ни один из них не получился...

Вечером был в театре (малый драматический) . Смотрел "Парчовый барабан"по Мисиме , украдкой попивал коньяк....Впечатление от постановки противоречивое...Я, дурак, так жаждал насладится эстетским эротизмом, пропитаться клокочущей в горле страстью, высокой геронтофилией, а получил какую то пафосную "тургеневщину"в японской обертке...Все вроде бы красиво,но так флегматично,устало и без страстно...

...Сейчас возьму камеру по фоткаю"солнечный Питер", глядишь, еще какая глупость в голову влезет...А-а-а потом... напьюсь(пятница все-таки!) ВИНА ... наверное...или коньяку...
А пока , мои старые, мрачные воспоминания о парижском метро:

...К слову сказать, французская полиция, если ее не задирать, вела себя крайне учтиво, без повода не шерстила, документы не проверяла. Меня берегла фортуна, моя богемная внешность и природная осторожность, но я все же старался держаться от стражей порядка подальше. Конечно, риск всегда был! Например, изрядно могли нагадить контролеры метро, выстраивающиеся в серо-зеленые шеренги в станционных переходах. Учитывая то обстоятельство, что я ездил по детскому билету или бесплатно, перепрыгивая через турникет, мне часто приходилось симулировать эпилептический припадок или просто давать деру. Как правило, я уходил от преследователей самым проверенным способом: по шпалам в черную пасть туннеля. Сложнее дела обстояли с контролерами-неграми. Они великолепно бегали, в отличие от французов, прыгали за мной в туннель, где темнота была их верным другом. Правда, они боялись поездов, а я мог бежать до последнего, в случае опасности припадая к стене. Ревущий железный фаллос проносился мимо, и я снова бежал вперед к спасительному просвету следующей станции. Было страшно, но со временем я привык. Роль сперматозоида-одиночки, странствующего в половых органах парижской подземки, возбуждала мою фантазию. Я был участником великого техногенного полового акта. Бесплатно!

Сегодня в Петербурге солнце...У осточертевшей зимы начались схватки, скоро разродится весной! Спустился в метро...Вся идиотски разыгранная СМИ"непредсказуемость" кризиса там! Народ сосредоточенно-депрессивный, замкнутый, все в основном в черном, сплошная ничего не вырожающая, темная масса лениво текущая в кишках подземки на ненавистную работу. Напротив меня семья(по видимому филиппинцы)...Смеются. Им по фиг. Они из другого мира...яркого, ароматно-традиционного,где все превращено в культ,где все защищено культом и традицией(секс,еда,смерть)...Кажется даже если мировая экономика безвозвратно полетит в жопу, там(на востоке и в Азии) ни чего не изменится...Люди будут по долгу курить умиротворяющие кальяны, приправлять еду безумным количеством специй, поклонятся алтарям предков...Ох, нам русским и европейцам смирившимся с ")...имитацией и обманом" во всем (от политики до оргазма), трудно сознать,что Бог насколько един настолько же и противоположен себе:"Бог есть день и ночь,зима и лето,война и мир,сытость и голод"...

он-само волощение анархии

Дионисизм жив!» - Странное утверждение… Особенно в виду того, что до нашего времени не сохранилось внятных письменных свидетельств или каких-либо конкретных артефактов, относящихся к этому древнему культу. Можно говорить о Дионисизме как о мрачной духовно-психопатической аномалии, как о болезни, бунте, призраке коммунизма, как о «мерзком старце с окровавленной бородой», являющимся взбесившимся толпам накануне великих революций… Он – само воплощение анархии, распутства, хаоса, из Его дырявых мехов во все стороны плещет кислое вино ужасающе агрессивной свободы… Свободы, возведенной в культ оргиестической мистерии, в которой грязная, полуразодранная, мертвая плоть является алтарем, мужское семя – причастием, а захлебывающийся кровью гортанный хрип – пророчеством! Французский писатель Жорж Батай проводит невольную аналогию между Дионисизмом и Маркизом Де Садом. Де Сад требует в свою тюремную камеру прекрасные розы, рвет их и бросает лепестки через окно в мерзкую жижу сточной канавы - иступленные вакханки рвут в клочья ягнят, не брезгуя и человеческой плотью… О символы! О метафоры! Как можно легко запутаться в них, и как они важны для осмысления бытия. И Дионис, и Де Сад существуют только для одной цели – «раскрыть для самопознания человеческую природу». «Дионис – пьяный Бог, - говорит Батай, - это Бог, божественная сущность которого состоит в безумии» Но, если уж по порядку, само безумие по существу своему божественно. «Божественный» значит безумный, значит отвергающий разумные правила. В великом трагизме Дионисийства - «огненная» пасхальная жажда жизни, Торжество обреченных, искупление страждущих… Батай упоминает о «древних тракийских монетах», запечатлевших «атмосферу царившей тогда распущенности», но он же приводит в пример «прекрасные картины виллы Мистерий в Помпеях», которые позволяют « вообразить блеск утонченных обрядов I века н.э». Может, это просто две разных религии? Два культа: света и тьмы? Нет, это одна религия. Религия, где «свет во тьме светит, и тьма его не поглотит» , где «самый неугомонный, самый шокирующий, самый скандальный смех» соединен с «наисокровеннейшим религиозным духом», где «эротизм и смерть» выражены в буйном порыве жизни, где тайный символ и объективная реальность говорят на одном изысканном, образном языке… В. Розанов когда-то говорил о двух ангелах, сидящих на его плечах – «ангел смеха и ангел слез. И вечное их пререкание и есть моя жизнь»

Я спал. Я стоял на черном базальтовом столбе ночи.
Мои глаза были незрячими, как глаза мраморного ангела,
выплакавшего день на старую повыщербленную молотками мародеров
могильную плиту, укрывшую Очарованного.
В первую ночь новолунья Ты явилась мне
через муторное снобредие, липкое, как ладони зеркал.
Я прорываюсь к Тебе, к Твоим ногам, о, Рада! О, Дева!
Одежды твои, ризы твои тяжелы, как кожа питона,
как парча из Дамаска, как суры Корана,
продравшие войлочные небеса и рухнувшие на пророка,
когда он лежал в гроте Джебал Нур, завернутый в плащ!
Я более не знаю, кто я. Твой жених? Сын? Брат? Иерофант?
Я стыжусь, я корчусь от стыда, но вожделею тебя, о, Мать!
Твоя кожа опалена небесным огнем
Того, кто сказал о себе: «Аз есмь огнь поядаяй!»
Твоя кожа! Она черна и жемчужна, как кожа женщин
племени ндомбу, как спелые оливы в каменной давильне,
как виноградные гроздья, собранные детскими руками
в красные глиняные кратеры для подношения Вакху.
Веселю я тебя, о, Сестра, соломенным колпаком и
Картонною маской, блажно баю Тебя
Свадебной песней мрачных Балкан под обрядные скрипки цыган.
Пастушьими окриками пасу я своего пятнистого тучного оленя
Среди тополей, ракитника и роз. В глазницах моих сердоликовые геммы
Цвета живородящей воды. Они смотрят на тебя, о, Мать, с любовью,
Они снедают Тебя, о, Дева!
Сладкие травные вина утешают участников мартовских оргий
на ложе Психеи. Час увяданья цветов прославляет
курящих полынь и стираксу. Ленью и негой объяты,
в нимфеях лесных и болотных спят козлоногие духи.
Тьма, как волчица голодная, рыщет, воем неистовым жалит
Пьющих священное пиво земли на погостах
под куполами сосновых корней. Только, о, Ты, Босоногая юная Дева,
Ты, проступившая влагой по стенам поруганных храмов,
слизана будешь бессмертья священной коровой.
Жизни, безумства и танца, и силы,
Алчущих глаз не смыкания,
Страсти не увядания,
Женского и мужского –
Ни женского, ни мужского
Дай мне в обмен на мои гектакомбы, о, Дева!
Мне подобает экстаз, а Тебе подобает пение,
Тебе слава подобает ныне и присно, и во веки веком.
Аминь.

конец исскуству!


дионисйская одержимость свойственна искусству... Один известный искусствовед сказал: «Ой! ой! как я устал от мрачного шизофренического искусства 90-х!!! Нам так не хватает света! И вообще, если сам художник не осознает что делает, не может истолковать направление своих линий, смешение цветов, построение композиции, то это не искусство, а авантюра... " Потом немного подумав добавил:"нет спасения в московской патриархии, а вот в катакомбной церкви есть еще благодатные батюшки.... " Все, конец исскуству!Роберт Музиль: «Реальное объяснение реальных событий меня не интересует…Меня интересует духовно- типическая, если угодно, призрачная сторона событий.» Все призрачное и духовно-типическое идеологически несъедобно, «подванивает» элитарностью, а потому раздражает. Творческий процесс должен быть препарирован, точно рассчитан, понятен, иметь конкретные цели. Нарисовал голую бабу, и вдруг взял да и подрочил на холст! Даже если ты… просто дрочиш… на пустой холст например, будь добр, объясни смысл своего действия. А-а-а не можешь! Значит ты шизойд, извращенец, наркоман, презренный негодяй, хочешь надругаться над простыми и чистыми вкусами налогоплательщиков… Они кстати знают, что Ван Гог, отрезал себе ухо потому что был алкоголиком и сумасшедшим религиозным фанатиком.…Все просто! Все эти твои внутренние мистические состояния…Ни-ни, не смей ими наслаждаться на едине…Опасно (вырастут волосы на ладонях, впадешь в прелесть) ! Иди в стаю, в толпу, к алтарям, к духовным наставникам «пасущих овец бессловесных»…Тебя научат, как надо творить! Искусство не бывает адекватным или неадекватным, целостным или разрозненным, женским или мужским, темным или светлым. Искусство всегда хаотично, бесцельно, существует в себе и ради себя…Оно проявляется как внезапная, немативированная страсть, экспансия сознания, оно приходит не откуда и уходит в никуда…

дионисизм жив!

Солнце уже клонилось к закату, а две суетливые девушки сетовали на ленивое ворчание окутанного копотью котла, так медленно варившего жирные куски баранины. Одна из девушек - та, что постарше – достает из складок своей одежды холщевый кошелек. Что в нем? Заботливо высушенные лепестки роз в память о садах Содома? Сигорские серебряные пластинки, коими оплачивалось осеннее жертвоприношение кречета темноликому чужеземному Аль-Уццу? Вовсе нет. Младшая девушка нетерпеливо заглядывает в ладони сестры, раскрытые белой раковиной на коленях.
- Ну, пожалуйста, расскажи, что это за лепестки, - просит она
- Это артимисия, растение богини, - отвечает сестра – Мне продал ее один египтянин… Мы добавим эти листья в вино, которое пьет отец.
- И что будет с отцом!? – младшая девушка испуганно смотрит на сестру – он не умрет?
- Бедная глупая девчонка! – возмутился поэт, вытирая рот ладонью – Разве можно умереть от абсента? Умирают от алкоголизма, а абсент – не алкоголь. Он – плазма… мерзкая зеленая приторная каша, вымученно испражненная декадансом. Помню, в Риме с голоду наелся зеленых слив, а затем обдрыстал весь Палатин… Забавно было, поэтично. «Долой сияние Луны!» - как говорили футуристы.
- И все же, - перебил поэта толстяк в сутане, - Библия ничего про абсент не говорит.
- Ха! – мгновенно взвился поэт – А как же Апокалипсис? Вспомни: «Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли, потому что они стали горьки…» Чудо! Не надо платить ни сантима. Пошел на Круазет, налакался прямо из Сены абсента!
- В чертях тебе мерещатся Боги, - задумчиво вымолвил толстяк и, щелкнув пальцами, приказал официанту повторить две двойных порции «зеленой феи».
- Знаешь, мои черти, слава богу, не имеют никакого отношения к твоим Богам, - парировал поэт – Я верю в Мескалин – он раздвигает пространства и уничижает предметы, а маленькие псилосовы, подобно твоим эльфам, наполняют образовавшиеся пустоты ароматом извращенных образов универсальной поэзии. А что, если представить: Бог и Абсент – сиамские близнецы. Оба трансцендентальны, оба требуют культа и выбирают себе посредников в образе тупоголовых официантов или таких жирных кюре, как ты!
- Богу посредники ни к чему! – отмахнулся толстяк в сутане – Он чрезмерно далек от нас. А вот Ангелы – другое дело! Вот кто оберегает наши сновидения и нанизывает явь на иглы знамений. Вот кто управляет космическими вихрями и мерным движением планет по своим орбитам. Они населяют куспиды небесных домов, плетут липкие паутины натальных карт. Они открывают перекрестки, не позволяя толпам бледных теней клянчить милостыню в виде молитвы. Они покровительствуют искусству шампанского, благодаря которому мы пьем звезды. Они ненавидят молодость, но покровительствуют интерпретации. Они чувственны!
- Я всегда и всем твердил, - громко произнес поэт, - что мир анимичен. Спиритизм, опиумный сон, барбитураты, сироп от кашля, наконец – вот где святая святых мечущейся истины. Павликане, катары и всякие там тамплиеры, вывалившиеся вместе с отравленными внутренностями из живота патриарха Ария, уж они-то разумели, что наш Творец вовсе не византийский Бог, а безумная, экспрессивная энергия, чистой потенция которой ненавистны рефлексия, эрос, созерцательность. Любые формы поклонения ей примитивны. Она существует в бездне, под ее когтями вонючий ил истории. Она вечно творит, созидает, сублимирует, возрождает, наполняет ритмом…
- Ваш абсент, месье,- официант ставит на стол стаканы с зеленой жидкостью и кувшин воды.
Ну, что, кюре, - вздохнул поэт, - выпьем за… За всласть желаний, за все бессознательное, темное, за все, что инстинктивно, кабалистично, заведомо ложно, смертно и потому свободно. В общем, за искусство!
- Искусство жить вкусно! – весело добавил толстяк в сутане, и собеседники осушили стаканы до дна.