он-само волощение анархии

Дионисизм жив!» - Странное утверждение… Особенно в виду того, что до нашего времени не сохранилось внятных письменных свидетельств или каких-либо конкретных артефактов, относящихся к этому древнему культу. Можно говорить о Дионисизме как о мрачной духовно-психопатической аномалии, как о болезни, бунте, призраке коммунизма, как о «мерзком старце с окровавленной бородой», являющимся взбесившимся толпам накануне великих революций… Он – само воплощение анархии, распутства, хаоса, из Его дырявых мехов во все стороны плещет кислое вино ужасающе агрессивной свободы… Свободы, возведенной в культ оргиестической мистерии, в которой грязная, полуразодранная, мертвая плоть является алтарем, мужское семя – причастием, а захлебывающийся кровью гортанный хрип – пророчеством! Французский писатель Жорж Батай проводит невольную аналогию между Дионисизмом и Маркизом Де Садом. Де Сад требует в свою тюремную камеру прекрасные розы, рвет их и бросает лепестки через окно в мерзкую жижу сточной канавы - иступленные вакханки рвут в клочья ягнят, не брезгуя и человеческой плотью… О символы! О метафоры! Как можно легко запутаться в них, и как они важны для осмысления бытия. И Дионис, и Де Сад существуют только для одной цели – «раскрыть для самопознания человеческую природу». «Дионис – пьяный Бог, - говорит Батай, - это Бог, божественная сущность которого состоит в безумии» Но, если уж по порядку, само безумие по существу своему божественно. «Божественный» значит безумный, значит отвергающий разумные правила. В великом трагизме Дионисийства - «огненная» пасхальная жажда жизни, Торжество обреченных, искупление страждущих… Батай упоминает о «древних тракийских монетах», запечатлевших «атмосферу царившей тогда распущенности», но он же приводит в пример «прекрасные картины виллы Мистерий в Помпеях», которые позволяют « вообразить блеск утонченных обрядов I века н.э». Может, это просто две разных религии? Два культа: света и тьмы? Нет, это одна религия. Религия, где «свет во тьме светит, и тьма его не поглотит» , где «самый неугомонный, самый шокирующий, самый скандальный смех» соединен с «наисокровеннейшим религиозным духом», где «эротизм и смерть» выражены в буйном порыве жизни, где тайный символ и объективная реальность говорят на одном изысканном, образном языке… В. Розанов когда-то говорил о двух ангелах, сидящих на его плечах – «ангел смеха и ангел слез. И вечное их пререкание и есть моя жизнь»